Курская битва на прохоровском поле. Карта "огненная дуга"

От редакции "РН": Завершение цикла статей (первая часть ) полковника запаса Игоря Плугатарёва "Огненная дуга — предтеча освобождения Белоруссии. Взгляд благодарного потомка на "ад и славу" сражения, повернувшего войну вспять", опубликованных в "Белорусской военной газете".

Представитель Ставки Верховного главнокомандующего маршал Жуков, хоть и оставался в своем "фирменном амплуа" предельно жесткого военачальника, но уже не столь довлел в контроле над генералами: 5 июля, за несколько часов до начала немецких атак, он предоставил командующему Центральным фронтом Рокоссовскому определенную "свободу действий".

Характерный, удивительный эпизод раннего утра того дня. Случился он в силу вот каких обстоятельств.

В преддверии битвы под Курском между Рокоссовским и командующим Воронежским фронтом генералом армии Николаем Ватутиным, чьи войска также находились в Курском выступе, имели место серьезные разногласия в плане ведения боевых действий. Константин Константинович предлагал переход к преднамеренной обороне с целью измотать и обескровить наступающего противника, с последующим переходом в контрнаступление для его окончательного разгрома. А Николай Федорович настаивал на переходе наших войск в наступление безо всяких оборонительных действий, ратуя за то, чтобы "ударить посильнее". Расходились они и в выборе направлений главного удара: командующий Центральным фронтом был убежден, что первостепенной целью должно стать северное, орловское направление, а командующий Воронежским считал таковым южное — на Харьков и Днепропетровск. Оба генерала армии апеллировали к Верховному главнокомандующему, и Сталин оказался перед дилеммой выбора между двумя взаимоисключающими вариантами действий. Однако, по воспоминаниям некоторых окружавших тогда вождя военачальников, ему все же больше импонировала "решительность" Ватутина. Борьба двух альтернативных мнений в Ставке ВГК накалялась тем более, что германское командование уже несколько раз переносило "день Х" операции "Цитадель", имевшей целью окружение и разгром советских Центрального и Воронежского фронтов: в ставке Гитлера тоже имела место "сшибка мнений" относительно возможностей летней кампании на Восточном фронте.

Сталин уже едва ли не поддержал Ватутина. Однако Рокоссовский написал записку на имя Верховного, в которой с явной убежденностью в своей правоте прямо высказал соображение о том, что сейчас (это было в апреле) нужно думать не о наступлении, а, пока враг "дремлет", — готовиться и готовиться как можно тщательнее к обороне. Ибо противник обязательно использует выгодную для него конфигурацию фронта и попытается ударами с севера и юга окружить войска обоих фронтов для того, чтобы добиться решительных результатов в ведении войны. Срежет выступ — ему откроются другие оперативные возможности для развития наступления; не срежет — отстоим (а должны отстоять!), сами перегруппируемся и ударим с него.

Записка охладила пыл Сталина в поддержку Ватутина, и ему и Рокоссовскому было приказано усилить работу по организации обороны; кроме того, сама Ставка создала в тылу обоих фронтов еще один — Резервный. Но немцы все не начинали, проявляли странную, на первый взгляд, пассивность (позже стало понятно, сколь тщательно они готовились к наступлению, сколь дотошно планировали его, стягивали силы, наращивали свой бронированный кулак). И "утомленный" ожиданием Ватутин вновь стал настойчиво напоминать о своей идее.

Сталин опять заколебался. Время тянулось, и в канун немецкого наступления встал вопрос о пересмотре тщательно разработанного плана операции по разгрому немецких войск на Курской дуге (он получил название "Кутузов").

Маршал Советского Союза А.М.Василевский вспоминал: "Особую нетерпеливость стал проявлять командующий Воронежским фронтом Н.Ф.Ватутин. Мои доводы о том, что переход врага в наступление против нас является вопросом ближайших дней и что наше наступление будет безусловно выгодно противнику, его не убеждали. Один раз Верховный главнокомандующий сообщил мне, что ему позвонил Ватутин и настаивает, чтобы не позднее первых чисел июля начать наше наступление. Далее Сталин сказал, что считает это предложение заслуживающим самого серьезного внимания".

Таким образом, судьба предстоящей битвы и нашей армии, в случае, если Сталин склонится к точке зрения Ватутина, была крайне непредсказуема. Военные специалисты склоняются к тому, что, поддайся Ставка настойчивости командующего Воронежским фронтом, произошла бы, без преувеличения, очередная трагедия для нашей армии. Поскольку при наступлении в южном направлении советским войскам пришлось бы столкнуться с главными силами противника, так как именно группа армий "Юг" по плану операции "Цитадель" наносила главный удар и имела максимум резервов. Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, будучи общепризнанным в вермахте специалистом по оборонительным операциям, не упустил бы шанс устроить Ватутину еще один разгром, подобный ранее случившемуся харьковскому.

По свидетельству главного маршала авиации Александра Голованова, эту опасность отчетливо понимал Рокоссовский: "Организованная оборона давала твердую уверенность Рокоссовскому, что он разгромит противника…".

Так вот, пока Сталин колебался, чью же сторону принять — командующего Воронежским или Центральным фронтом, и вышагивал с дымящейся трубкой по кабинету, вырабатывая решение, немцы наконец-таки "созрели" для наступления… Голованов присутствовал в Ставке ВГК в ночь с 4 на 5 июля 1943 года и описал в воспоминаниях эту поразившую его сцену:

— Неужели Рокоссовский ошибается?.. — сказал Верховный.

Было уже утро, когда раздавшийся телефонный звонок остановил меня. Не торопясь, Сталин поднял трубку ВЧ. Звонил Рокоссовский. Радостным голосом он доложил:

— Товарищ Сталин! Немцы начали наступление!

— А чему вы радуетесь? — спросил несколько удивленно Верховный.

— Теперь победа будет за нами, товарищ Сталин! — ответил Константин Константинович.

Разговор был окончен.

— А все-таки Рокоссовский оказался прав, — признал Сталин.

Подобный сюжет, когда командующий фронтом не скрывает радости перед главковерхом с началом вражеского наступления, мог случиться только на Курской дуге — именно после всех крупных горестных и победных баталий 1941-1942 годов! Это вам не "Вы уверены, что мы удержим Москву?" — "Москву, безусловно, удержим". Немцы с раннего утра 5 июля только начали, а Рокоссовский уже знал, что наступит коренной перелом в ходе войны. После которого немцы уже не очухаются до самого Берлина, а Красная Армия будет только наступать. Курская битва — это предтеча блестяще проведенной через год операции "Багратион" по освобождению сильно укрепленной немцами Белоруссии, после чего Красную Армию было уже не остановить.

Огненная дуга под Курском, с психологической точки зрения, — это своеобразная революция в Великой Отечественной войне. Перефразируя классическое изречение, скажем: это когда Красная Армия уже не хотела воевать по-старому

(без конца отступать, лишь огрызаться контрдействиями, пусть порой и весьма успешными, как под Сталинградом), а изрядно потрепанный, но все еще сильный вермахт уже не мог по-старому атаковать: был июль 1943‑го, а не июнь 1941‑го.

В июне 1941 года гитлеровцы ринулись на Русь по всему полуторатысячекилометровому фронту от Балтийского моря до Черного, через 5 дней взяли Минск, через 89 дней — Киев и в ноябре рассматривали Москву в бинокли; в июле 1943‑го они не смогли подрезать выступ "всего-то" глубиной до 150 километров и шириной до 200 километров…

"БОРОДИНО" КУРСКОЙ БИТВЫ

Внутри выступа было много чего, но прежде всего Курская битва ассоциируется, конечно, с Прохоровкой. Коль уж мы находим своеобразности в этой жестокой схватке, можно сказать, что Прохоровка Курской битвы — это как Бородино в Отечественной войне 1812 года. Во всяком случае, из всех войн, которые вела Россия, и сеч, которые гремели в них, только совершенно безвестные ранее деревни Бородино и Прохоровка приобрели то значение и стали позже теми символами, которые мы знаем сейчас.

"За это село, ничем особым не примечательное, дрались как за крупный город", — писал в своих воспоминаниях начальник разведки 2‑го танкового корпуса Евгений Филиппович Ивановский (позже — генерал армии, главнокомандующий Группой советских войск в Германии). "До этого я воевал в Сталинграде, в других местах артиллеристом. Но то, что мне лично пришлось пережить в этот день под Прохоровкой, не имеет никакого сравнения", — более четверти века спустя вспоминал участник тех боев младший лейтенант Алексей Болмосов.

На сегодняшний момент умозаключений по поводу того, что здесь произошло 12 июля 1943 года, более чем достаточно. Кто-то из историков, углубившись в не так давно рассекреченные Министерством обороны документы той поры, пытается опровергнуть старые мифы: мол, грандиозное танковое побоище, случившее здесь, было куда "скромнее", нежели его представляла советская пропаганда. Утверждают, что на самом деле крупнейшее танковое сражение состоялось 23 июня 1941 на западе Украины, когда в треугольнике Луцк — Броды — Дубно столкнулись пять советских механизированных корпусов (2.800 легких танков БТ и Т-26 и тяжелых КВ‑2 и Т-35) с четырьмя немецкими танковыми дивизиями (800 гусеничных бронемашин), и сражались эти громыхающие армады неделю. Но, поскольку советские войска здесь, в отличие от Прохоровки, потерпели сокрушительное поражение, большой известности это сражение не получило. Иные оспаривают нюансы: во фланг ли атаковала наша 5‑я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова наступающих немецких новейших "тигров" и "пантер", в лоб ли… Однако

от фактов не уйти: цифры соотношения сил противоборствующих сторон в разных исследованиях разнятся порой на порядок, но даже и заниженные показывают: ни одна война ни до, ни после Прохоровки не знала подобного механизированного столкновения.

Не станем здесь вставать на чью-то точку зрения относительно числа участвовавших танков и колоссальных — а они были именно таковыми (!) — потерь с обеих сторон. К тому же статистика, хоть она и весьма важна для исследователей, не отражает всю человеческую драму, глубинную суть этого важнейшего эпизода в Курской битве, ее апогея, значимость и уникальность совершенного танкистами (да и пехотинцами, артиллеристами) подвига.

Побывавший здесь 12 июля 2013 года Владимир Путин еще раз назвал сражение под Прохоровкой "ключевым событием битвы на Курской дуге", а поле, на котором "именно 12 июля 70 лет назад состоялась прямая взаимная атака бронетехники нашей и нашего противника", — третьим ратным полем после Куликова и Бородинского.

Чтобы понять логику боевых действий у Прохоровки, важно выстроить хронологию событий. За сухой их констатацией тоже может потеряться суть подвига советских воинов, не позволивших немцам осуществить их планы. Поэтому, восстанавливая последовательность событий, проиллюстрируем их воспоминаниями непосредственных участников той битвы — как с нашей, так и с вражеской стороны.

С 5 по 9 июля, выполняя замысел операции "Цитадель", основные силы гитлеровской группы армий "Юг" под командованием фельдмаршала Эриха фон Манштейна наносили главный удар по оборонительным порядкам Воронежского фронта. Несмотря на усилия неприятеля, командующему фронтом генералу армии Николаю Ватутину удалось удержать ситуацию под контролем; обороняющиеся войска измотали ударные группировки 4‑й танковой армии генерал-полковника Германа Гота и армейской группы "Кемпф" генерала танковых войск Вернера Кемпфа.

6 и 7 июля основной удар приняла на себя 1‑я танковая армия. За несколько часов боя два ее истребительно-противотанковых артиллерийских полка были полностью уничтожены противником. Командующий армией генерал-лейтенант танковых войск Михаил Катуков писал в мемуарах: "Мы выбрались из щели и поднялись на небольшой взгорок, где был оборудован КП. Была половина четвертого дня. Но казалось, наступило солнечное затмение. Солнце скрылось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы и лязгали гусеницы. Как только танки врага приближались к нашим позициям, их встречал плотный артиллерийский и танковый огонь. Оставляя на поле боя подбитые и горящие машины, противник откатывался и снова шел в атаку".

Гитлеровский танкист Герхард Ниманн вспоминал об одном из этих боев: "Еще одно противотанковое орудие метрах в 40 впереди нас. Орудийный расчет в панике бежит, за исключением одного человека. Он припадает к прицелу и стреляет. Ужасный удар по боевому отделению. Водитель маневрирует, маневр — и еще одна пушка раздавлена нашими гусеницами. И вновь страшный удар, на сей раз по корме танка. Наш двигатель чихает, но тем не менее продолжает работать".

Командир 19‑й немецкой танковой дивизии генерал-лейтенант Густав Шмидт докладывал 8 июля: "Несмотря на большие потери, которые нес противник, и на то, что целые участки траншей и окопов были выжжены огнеметными танками, нам не удалось выбить из северной части оборонительного рубежа засевшую там группу противника силой до батальона. Русские засели в системе траншей, выбивали огнем противотанковых ружей наши огнеметные танки и оказывали фанатичное сопротивление".

После пяти суток тяжелейших кровопролитных боев Манштейну стало ясно, что план операции "Цитадель" — в том виде, как он был запланирован, — потерпел крах. Войскам не удалось добиться ожидаемых результатов — полного уничтожения подвижных резервов русских,

то есть главное условие для развития наступления на Курск создано не было. К тому же авиаразведка доносила, что русские систематически перебрасывают к станции Прохоровка подвижные соединения. Возникла угроза мощных контрударов из этого района, в то время как силы 2‑го танкового корпуса СС обергруппенфюрера СС Пауля Хаузера и армейской группы "Кемпф" неумолимо таяли. Поэтому на ближайшие несколько суток первостепенной целью для немецкого командования стало уничтожение русских соединений на реке Донец и завершение задуманного еще в мае 1943 года сражения с их танковыми резервами у Прохоровки. Общий замысел командования группы армий "Юг" заключался в комплексном нанесении трех сильных ударов, которые должны были привести к окружению и уничтожению двух группировок советских войск и к открытию путей наступления на Курск. Тем более, что из района Прохоровки в северо-западном направлении тянулась широкая полоса высот, которые господствовали над прилегающей местностью и были удобны для действий крупных танковых масс.

9 июля Хаузеру была поставлена задача овладеть Прохоровкой и прилегающими высотами, форсировать реку Псел и тем самым создать условия для окружения и уничтожения советской 69‑й армии, оборонявшей этот рубеж. К утру 10 июля основные силы корпуса СС были собраны в единый кулак западнее и юго-западнее Прохоровки.

И основной целью армий Воронежского фронта стало не допустить прорыва третьего армейского (тылового) рубежа обороны на прохоровском направлении, нанести потери противнику и создать условия для его разгрома. Главная роль в этом отводилась 5‑й гвардейской армии и 5‑й гвардейской танковой армии. Ввиду угрозы под Прохоровкой они были переданы под командование Ватутину Ставкой ВГК еще 6 июля, хотя изначально предназначались для перехода в контрнаступление в момент, когда неприятель исчерпает свои силы, истощит резервы.

В тот же день армии из места своей дислокации в резерве начали совершать к Прохоровке многокилометровый (от 200 до 290 километров) марш. Танки и самоходные орудия шли днем и ночью. В первом фильме киноэпопеи "Освобождение" показано, как красиво, стройно идут колонны. Надо понимать, что условия работы экипажа в танке всегда были очень тяжелыми: теснота в замкнутом пространстве, непрерывный гул работающего двигателя, из-за которого невозможно даже понять фразу, сказанную сидящим рядом товарищем. Но основная нагрузка в пути ложилась на механиков‑водителей 30‑тонных тридцатьчетверок. Ветераны-танкисты рассказывали: "Если в бою надо смотреть в оба, чтобы снаряд в твою машину не влепили, то на марше еще хуже: надо держать и темп, и дистанцию, и за дорогой следить. Впереди — танк, сзади — танк, пыль сплошная, гляди да гляди, чтобы из-за плохой видимости ни ты, ни в тебя не въехали. За день так рычагами надергаешься, что ни рук не подымешь, ни спины не разогнешь, а в голове сплошной гул".

Командующий 5‑й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант танковых войск Павел Ротмистров отмечал в мемуарах: "Уже в 8 часов утра стало жарко, и в небо поднялись клубы пыли. К полудню пыль покрывала толстым слоем придорожные кусты, пшеничные поля, танки и грузовики, темно-красный диск солнца был еле различим сквозь серую пылевую завесу. Танки, самоходные орудия и тягачи, тянувшие пушки, бронемашины и грузовики двигались вперед нескончаемым потоком. Лица солдат покрыла пыль и копоть из выхлопных труб. Стояла невыносимая жара. Солдат мучила жажда, и их гимнастерки, взмокшие от пота, прилипали к телу. Особенно тяжело на марше пришлось механикам-водителям. Экипажи танков старались по возможности облегчить их задачу. То и дело кто-нибудь подменял водителей, а на коротких привалах им давали выспаться".

Движение техники усложняли тяжелые дорожные и погодные условия. Вот что вспоминал заместитель командира по политчасти одного из танковых батальонов лейтенант Николай Седыщев: "Погода стояла очень жаркая. Экипажи были подготовлены к совершению марша, но даже закаленные танкисты после прохождения 200 км были сильно утомлены. Видимость на проселочных дорогах была плохой, поднятая пыль забивала не только все механизмы, но и уши и горло, а главное, глаза. Очки не спасали механиков‑водителей, а жара изматывала до предела".

Так или иначе, а основные силы армии к назначенному сроку прибыли под Прохоровку. В бой они вступали, по сути, с ходу.

Между тем, в ожидании их пехота и артиллерия сражались с упорно наседающим, теснящим наши части противником.

Упомянутый выше младший лейтенант Болмосов вспоминал:

"В ночь на 11 июля мы вышли к совхозу "Октябрьский" и стали окапываться. Нам сказали: "Завтра будет бой, ройте себе окопы. Они будут для вас или могилой, или крепостью". Бой разгорелся рано утром. Достоверной информации о происходящем у нас не было: одни говорили, что это наши немцев бомбят, другие — что немцы наших. Впереди нас другие части сдерживали противника.

Прошло часа два. Прибежало несколько наших бойцов, сообщили, что остальные убиты, а немцы скоро будут здесь.

Вскоре налетела немецкая авиация… Летели они низко, бросали футляры, начиненные противопехотными бомбами, в воздухе футляры раскрывались, и бомбы летели, как рой пчел. Думалось: вот-вот упадут на тебя, мы вжимались в землю, казалось, земля под тобой расступается.

Улетели самолеты, нас накрыла артиллерия. И так — непрерывно, не один десяток минут.

Потом пошли танки. Они выходили с левой стороны, выстраивались в цепь. Я насчитывал более сорока танков против одного нашего батальона. А у нас на этом фланге ни авиационной, ни артиллерийской поддержки — одна пехота.

Начали стрелять из противотанковых ружей, из пулеметов и автоматов. Танки остановились метрах в трехстах. Видимо, у них была другая задача, другое направление удара. Но огонь по нашим окопам открыли ураганный.

А у нас кончились боеприпасы. Ни патронов, ни гранат — ничего. Поступил приказ отойти. Пошли назад. Несли с собой раненых. Ранило начальника штаба Гусанова, его тут же перевязала санинструктор Оля Огурцова.

Когда отходили, командир взвода Воронов был ранен в голову и в грудь. Он бежал с перевязанной головой и грудью — хорошая мишень. Крикнул мне: "Иди сюда, здесь безопаснее". Только это сказал, как тут же упал. Когда я подбежал к нему, он уже не дышал. Вспомнилось, как накануне он словно чувствовал свою смерть, пел грустные песни, говорил мне: "Наверное, завтра меня убьют". Такое было у него предчувствие.

Из 600 человек в батальоне мы в тот день потеряли убитыми и ранеными 330. Потому что обрабатывали нас и с воздуха, и с земли — танками, артиллерией. Прямой наводкой били".

А вот что вспоминал об этом дне другой участник боев, ветеран 9‑й гвардейской воздушно-десантной дивизии А. А. Обисов: "Немецкие танки, не доходя до огневых позиций метров триста, остановились и вступили в огневой бой с 7‑й батареей. Надо сказать, что огонь по танкам мы вели довольно-таки успешно. Они загорались один за другим, но, к нашему удивлению, огонь быстро гас, и танк продолжал вести огонь с места. Танк полностью горел лишь после нескольких попаданий. Видимо, у вражеских танков была отличная система пожаротушения.

Первым было разбито орудие сержанта Чапа. Видел его лежащим возле орудия с залитым кровью лицом. Судьбу его дальнейшую не знаю.

У второго орудия взрывом оторвало колесо, расчет погиб сразу.

Четвертое было серьезно повреждено, у него осколком пробило противооткатное устройство. В расчете были убитые и раненые.

Я в это время находился недалеко от этого орудия. Меня взрывом отбросило и контузило с потерей сознания. Когда очнулся, увидел, что шофер Волгин едет на машине на батарею. С ходу развернул машину, подал назад, зацепил орудие, но немецкий снаряд попал в машину, и она вспыхнула. В это время телефонист Захаров восстановил связь с командиром дивизиона. Получили приказ отходить. Вынули панораму из четвертого орудия и пошли в лощину в направлении позиций 9‑й батареи. Вышли всего с батареи шесть человек. Раненых еще раньше отправили к машинам и эвакуировали в тыл".

Неожиданную помощь десантникам оказал отдельный истребительно-противотанковый артдивизион 58‑й мотострелковой бригады, который двигался от Прохоровки по грейдеру в направлении совхоза "Комсомолец". Заметив идущие навстречу немецкие танки и самоходки, командир дивизиона капитан Коломиец отдал приказ: с ходу развернуть орудия и приготовиться к ведению огня прямой наводкой. Бой длился недолго. Экипажи вражеских машин заметили неокопанные позиции артиллеристов и сосредоточили по ним огонь осколочными снарядами. Сразу появилось много убитых и раненых. Расчет крайнего от грейдерной дороги орудия 3‑й батареи старшего лейтенанта Павла Ажиппо был полностью выведен из строя. Заметив это, к пушке подбежал старший сержант Михаил Борисов. Он был опытным бойцом, участвовал в боях на Крымском полуострове в декабре 1941 года и под Сталинградом. По первой воинской специальности он был наводчиком, поэтому без труда справился с прицелом. Первый танк загорелся на средней дистанции, второй и третий — вблизи огневой позиции орудия.

Из наградного листа: "Гв.ст.сержант М.Ф.Борисов — комсорг артиллерийского дивизиона 58‑й мотострелковой бригады. 11 июля 1943 года в момент боя за свх. "Октябрьский" Прохоровского р-на Курской области был на огневой позиции батареи 76‑мм пушек, где ранен был наводчик орудия. Противник предпринял атаку огневой позиции батареи 19 танками и вывел из строя весь расчет орудия. Борисов сам лично встал к орудию и подпустил танки пр-ка на близкое расстояние до 200 метров — прямой наводкой подбил 8 танков противника типа "тигр", тем самым сорвал атаку танков противника.

Только после тяжелого ранения и выхода пушки из строя гв. ст. сержант Борисов был вынужден прекратить неравный бой.

За доблесть, мужество и героизм, проявленные в борьбе против немецких захватчиков, Борисов достоин присвоения звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда".

В документ вкралась ошибка. В беседе с автором книги "Засекреченная Курская битва" историком Валерием Замулиным Михаил Федорович скромно уточнил, что подбить удалось семь боевых машин противника: "Восьмую лишь поймал в прицел и только нажал на спуск, как тут же меня подбросило вместе с орудием вверх. Снаряд танка, который я должен был подбить, разорвался рядом. Очнулся быстро, в голове гудит, на лице и гимнастерке кровь, но поднялся сам. Руки, ноги целы, но все передо мной плывет, чувствую — контузило. Рядом никого не вижу, орудие искорежено. Пошел, пошатываясь, назад, к пехоте, которая находилась в нескольких сотнях метров от дивизиона. Помню, иду и крою их по матушке. Ведь они отошли и оставили нас на голом месте без прикрытия. Это потом, когда атака немцев захлебнулась и перед дивизионом дымилось полтора десятка танков, они начали подходить к нам".

В ходе этого противоборства отличились все батареи дивизиона. За поединком наблюдал с НП одного из батальонов командир 2‑го танкового корпуса генерал-майор А.Ф.Попов. По его приказу водитель начальника политотдела 2‑го танкового корпуса полковник Чернышов на машине вывез старшего сержанта Борисова в госпиталь в Чернянку. Контузия оказалась легкой, и через несколько дней он уже вернулся в свой дивизион.

За этот подвиг Михаилу Федоровичу 10 января 1944 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Он оказался первым из двух воинов Красной Армии, кто за отвагу и мужество, проявленные в Прохоровском сражении, был награжден Золотой Звездой.

12 июля командующий Воронежским фронтом бросил на чашу весов практически все, что у него было. Это придало боям в этом районе особую ожесточенность. Обе стороны напрягали все силы, поэтому боевые действия в сражении за Прохоровку приняли самый острый, беспощадный, ключевой и довольно затяжной характер.

"ЭТО БЫЛ АД!"

В ходе контрудара произошел ряд танковых боев с привлечением артиллерии и пехоты. Наиболее крупной стала лобовая, на встречных атаках, сшибка на участке между рекой Псел и хутором Сторожевое — та самая атака, которую в полной мере можно назвать "танковой рукопашной"; впоследствии эта местность и была названа "Танковым полем".

Годы спустя Ротмистров, уже главный маршал бронетанковых войск, писал о том памятном дне:

"Забрезжило утро 12 июля. Я уже был юго-западнее Прохоровки на наблюдательном пункте в саду. Стволы яблонь изранены осколками бомб и снарядов. Из окопов, прикрытых кустами смородины, торчат штыри антенн. Тишину утра разорвал вой летящих "мессершмиттов". Взвились первые клубы дыма от ударов бомбардировщиков. На северо-востоке появилось более 200 немецких танков.

Ровно в 8 часов по всему фронту гитлеровской обороны пронесся шквал огня нашей артиллерии и "катюш". После 15‑минутного артиллерийского огневого налета и ударов нашей авиации из укрытий вышли наши танки, 5‑я гвардейская танковая армия ринулась навстречу атакующим колоннам гитлеровцев. В первом эшелоне ее шли четыре танковых корпуса… Во втором эшелоне был 5‑й гвардейский механизированный корпус… На узком участке фронта, с одной стороны зажатом рекой Псел, а с другой железнодорожной насыпью, сходились лоб в лоб сотни машин.

Так началось знаменитое Прохоровское сражение…

Через несколько минут танки первого эшелона наших 29‑го и 18‑го корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную их атаку. Управление в передовых частях и подразделениях врага было явно нарушено. Его "тигры" и "пантеры", лишенные в ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления пользовались в столкновении с другими нашими танковыми соединениями, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже легкими Т-70 с коротких дистанций. Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя вооружение, продолжали вести огонь".

Один из участников этого сражения — заместитель командира танкового батальона 181‑й бригады 18‑го танкового корпуса 5‑й гвардейской танковой армии Герой Советского Союза старший лейтенант Евгений Шкурдалов — после войны, будучи уже в звании полковник, рассказывал: "Боевые порядки перемешались. От прямого попадания снарядов танки взрывались на полном ходу. Срывало башни, летели в стороны гусеницы. Отдельных выстрелов слышно не было. Стоял сплошной грохот. Были мгновения, когда в дыму свои и немецкие танки мы различали только по силуэтам. Из горящих машин выскакивали танкисты и катались по земле, пытаясь сбить пламя".

Бой за высоту 252,2 в районе х.Сторожевое

"…Эфир превратился в котел человеческих эмоций, на радиоволнах начало твориться что-то невообразимое. На фоне обычного потрескивания помех в наушники неслись десятки команд и приказов, а также все, что думали сотни русских мужиков из разных концов о "гансах", "фрицах", фашистах, Гитлере и прочей сволочи. Эфир был настолько переполнен ядреным русским матом, что, казалось, вся эта ненависть может в какой-то момент материализоваться и вместе со снарядами ударить по врагу. Под горячую руку танкисты вспоминали и собственное начальство, которое завело их в это пекло", — вспоминал другой участник побоища.

Евгений Шкурдалов (кстати, за пять дней до начала Курской битвы ему только исполнилось 22 года, при этом он уже прошел Финскую кампанию, сражения за Москву и Сталинград): "Я видел только то, что было, так сказать, в пределах моего танкового батальона. Впереди нас шла 170‑я танковая бригада. С огромной скоростью она вклинилась в расположение немецких танков, тяжелых, которые шли в первой волне, и немецкие танки прошили наши танки. Танки шли очень близко друг к другу, а потому стреляли буквально в упор, попросту расстреливали друг друга. Эта бригада сгорела за какие-то пять минут — шестьдесят пять машин".

Радист командирского танка танковой дивизии СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер", брошенной к Прохоровке, штурман СС Вильгельм Рес: "Русские танки неслись на полном газу. На нашем участке им препятствовал противотанковый ров. На полном ходу они влетели в этот ров, за счет своей скорости преодолевали в нем три-четыре метра, но потом как бы замирали в слегка наклонном положении с пушкой, задранной кверху. Буквально на мгновение! Воспользовавшись этим, многие наши командиры танков стреляли прямо в упор".

Он также отмечал: "Что касается оборонительных сооружений… они были… мощными… Танковые укрытия наши штурмовики могли уничтожить только с тыла. Для нас это было полной неожиданностью. Раньше мы с таким не сталкивались… Там были настоящие профессионалы. Они действовали осознанно, но были и такие, просто необученные, которые хаотично бегали между танками. Их просто, как зайцев, отстреливали. Отсюда и такие потери. Мы не подсчитывали потери противника, повсюду мы видели множество пехотинцев, раненых или убитых, обгоревших танкистов".

Но большим числом вспыхивали факелами и гитлеровские машины; та же дивизия СС "Лейбштандарт" потеряла под Прохоровкой 19 танков из 67 и была отброшена от поселка на несколько километров. Евгений Шкурдалов: "Первый танк я подбил, когда двигался вдоль посадки по железной дороге и буквально на расстоянии ста метров увидел танк "тигр", который стоял ко мне бортом и стрелял по нашим танкам. По-видимому, он подбил достаточно много наших машин, так как машины шли бортом к нему, и он стрелял по бортам наших машин. Я прицелился подкалиберным снарядом, выстрелил. Танк загорелся. Я еще выстрелил, танк еще больше загорелся. Экипаж выпрыгнул, но как-то мне было не до него. Я этот танк обошел, потом подбил танк T-III и "пантеру". Когда я "пантеру" подбил, какое-то, знаете, возникло чувство восторга, что вот, видите, сделал такое героическое дело".

Вильгельм Рес: "Внезапно один Т-34 прорвался и двинулся прямо на нас. Наш первый радист стал по одному подавать снаряды мне, чтобы я закладывал их в пушку. В это время наш командир наверху не переставая кричал: "Выстрел! Выстрел!" — потому что танк надвигался все ближе. И только после четвертого — "Выстрел" я услышал: "Слава богу!".

Потом, спустя какое-то время, мы определили, что Т-34 остановился всего в восьми метрах от нас! Наверху на башне у него, словно отштампованные, были пятисантиметровые отверстия, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, как если бы их отмерили циркулем. Боевые порядки сторон перемешались. Наши танкисты успешно поражали врага с близких дистанций, но и сами несли большие потери".

Из документов Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации: "Танк Т-34 командира 2‑го батальона 181‑й бригады 18‑го танкового корпуса капитана Скрипкина врезался в строй "тигров" и подбил два вражеских танка, прежде чем 88‑мм снаряд попал в башню его Т-34, а другой пробил боковую броню. Советский танк загорелся, и раненого Скрипкина вытащили из разбитой машины его водитель сержант Николаев и радист Зырянов. Они укрылись в воронке, но все же один из "тигров" их заметил и двинулся на них. Тогда Николаев и его заряжающий Чернов вновь прыгнули в горящую машину, завели ее и направили прямо на "тигра". Оба танка при столкновении взорвались".

Из донесения представителя Ставки Верховного главнокомандующего в районе Курской дуги Маршала Советского Союза Александра Василевского Сталину:

"Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18‑го и 29‑го корпусов с более чем двумястами танками противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас реактивные снаряды.

В результате все поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками".

Доставалось и пехотинцам. Заместитель начальника штаба по оперативной работе 285‑го стрелкового полка капитан Иван Бондаренко: "Танки врага утюжили окопы. Над ними стоял сплошной дым и пыль, оттуда вырывались языки пламени от взрывов. Чтобы выдержать такое, нужны были стальные нервы, несгибаемая воля и стойкость. К основному командно-наблюдательному пункту полка, находившемуся во второй траншее, прорвались три танка противника. Один из них развернулся на месте и раздавил блиндаж-укрытие, но тут же получил снаряд в гусеницу. Не успевшие выскочить из блиндажа погибли. Два других танка продолжали утюжить траншеи, пока их наконец не подбила дивизионная артиллерия. Им удалось засыпать много солдат и командиров на дне окопов. К счастью, командиру полка, начальнику артиллерии, мне и еще нескольким командирам удалось выскочить из блиндажа и остаться в живых".

Командир 227‑го стрелкового полка майор Василий Сажинов рассказал о таком эпизоде: "Кажется, во время пятой атаки (точно не помню), но уже во второй половине дня, враг оказал больший нажим на наш левый фланг полка, который оборонял 2‑й стрелковый батальон капитана Катанцева.

Семь вражеских танков с автоматчиками вклинились в район обороны 5‑й (или 4‑й) роты. Им путь преградили бронебойщики мл. лейтенанта Ухналева. Артиллеристы поставили плотную стену заградительного огня. Из резерва в контратаку была направлена рота автоматчиков. Пример мужества и отваги в этом бою показал младший лейтенант Ухналев. Он вскочил на броню вражеского танка и в открытый люк бросил две гранаты, сам спрыгнул, но не успел отбежать, последовал сильный взрыв. От гранат был уничтожен экипаж танка и взорвался боекомплект, а Ухналев был тяжело ранен. Десант вражеских автоматчиков был уничтожен огнем 2‑го сб и контратакой роты автоматчиков, и положение на участке восстановлено".

А вот что рассказывал годы спустя участник того боя с немецкой стороны — командир мотострелкового взвода 2‑го гренадерского полка СС унтерштурмфюрер Эрхард Гюрс: "Русские начали атаку утром. Они были вокруг нас, над нами, среди нас. Завязался рукопашный бой, мы выпрыгивали из наших одиночных окопов, поджигали магниевыми кумулятивными гранатами танки противника, взбирались на наши бронетранспортеры и стреляли в любой танк или солдата, которого мы заметили. Это был ад! В 11.00 инициатива боя снова была в наших руках. Наши танки нам здорово помогали. Только одна моя рота уничтожила 15 русских танков".

На этом фоне "картины ада" примечательны и "лирические" воспоминания ветеранов. Многие помнят, что у Прохоровки простирались поля местных колхозов. После освобождения этих мест в феврале 1943 года люди жили тяжело, голодали, никакого зерна, кроме скудных запасов ржи, которую немцы не успели вывезти из помещения церкви в Прохоровке, больше не было. Поэтому все близлежащие поля засеяли рожью. В первой половине июля ее колосья уже набрали полную силу и отливали золотом на солнце. И после войны на традиционных встречах участники боев за Прохоровку рассказывали, с какой радостью они любовались в минуты отдыха на это хлебное море, вспоминая дом, родных и ставшую такой непривычной мирную жизнь. С началом налетов вражеской авиации на район обороны поля, словно огромными оспинами, покрылись черными воронками. Для многих ветеранов эта картина так запала в душу, что даже спустя десятилетия при слове "Прохоровка" они вспоминали изрытые воронками золотые поля ржи…

Что же до потерь, то танков с красными звездами на броне погибло действительно много: ныне, повторимся, в различных источниках наблюдаются радикальные расхождения в цифрах, но в июле 1943 года, по докладу с места, 5‑я гвардейская танковая потеряла в этот день 53% из имевшихся 642 танков и САУ.

Когда об этом доложили Сталину, тот был в гневе. В войска для расследования причин разгрома армии была направлена комиссия во главе с Георгием Маленковым. Предсказать, что ждало генерала Ротмистрова, было нетрудно. Только заступничество представителя Ставки маршала Александра Василевского, который в те дни находился в штабе Воронежского фронта, спасло командарма от "оргвыводов" сталинской комиссии: Ротмистров "отделался" только тем, что не был награжден за Курскую битву даже медалью, не говоря уже об ордене. Армия же быстро восстановила боеготовность и была направлена в бой еще до окончания работы комиссии.

Но что бы там ни писали ныне о "немыслимом соотношении наших и вражеских потерь" — якобы 1:6 в пользу немцев, очевидно, что в результате контрнаступления главных сил 5‑й гвардейской танковой армии юго-западнее Прохоровки было сорвано наступление элитных танковых дивизий СС "Мертвая голова" и "Лейбштандарт Адольф Гитлер" на северо-восток: они понесли такие потери, после которых уже не могли развернуть серьезного наступления. Тяжелые потери понесли и части танковой дивизии СС "Рейх" от ударов частей 2‑го танкового и 2‑го гвардейского танкового корпусов, перешедших в контрнаступление южнее Прохоровки.

И хотя основной цели наша атака не достигла — противник не был разгромлен и искусно обеспечил своим войскам благоприятные условия для отхода на исходные рубежи, все же и этого было достаточно. Потому как появилась возможность в ходе дальнейших боев создать условия для контрнаступления Воронежского фронта в этом районе. Тем более, что на севере Курского выступа советские войска в этот день уже перешли в наступление в направлении Орла (операция "Кутузов"). Ватутину пришлось еще долго "возиться" здесь с перешедшими к обороне немцами, в наступление на белгородско-харьковском направлении он (при поддержке Степного фронта) смог перейти только 3 августа (операция получила кодовое наименование "Полководец Румянцев").

Забегая вперед, скажем, что в результате ударов по врагу 5 августа 1943 года были освобождены Орел и Белгород, а 23 августа оккупантов выбили из Харькова.

Победа была столь впечатляющей, что уже 5 августа Москва впервые салютовала победоносным войскам ряда фронтов и их полководцам…

Ночью 13 июля генерал Ротмистров вез представителя Ставки ВГК маршала Жукова в штаб 29‑го танкового корпуса. По дороге Георгий Константинович несколько раз просил остановиться, чтобы осмотреть участки недавних боев. В одном месте он вышел из машины и долго смотрел на сгоревшую "пантеру", протараненную легким танком Т-70. Погибшие танкисты уже были похоронены. В нескольких десятках метров стояли сцепившиеся в смертельных объятиях "тигр" и Т-34. "Вот что значит сквозная танковая атака", — тихо, как бы сам себе, сказал Жуков, снимая фуражку…

ГОРОВЕЦ И МАРЕСЬЕВ

Курская битва при беспримерных отваге и мужестве, которые проявили здесь бойцы и командиры Красной Армии, не создала своих "героев‑символов". Как, скажем, Московское сражение — панфиловцев (пусть и мифических, придуманных журналистами) и Зою Космодемьянскую или Сталинград — Василия Зайцева и "Дом Павлова". Но все же были в ней два выдающихся индивидуальных подвига, о которых в контексте данного очерка нельзя не вспомнить.

Речь о двух летчиках — Алексее Маресьеве и Александре Горовце. Имена этих кавалеров медали "Золотая Звезда" Героя Советского Союза, которые стали таковыми именно за участие в сражении на Огненной дуге, всегда были широко известны в СССР.

Сегодня они почти забыты; во всяком случае,

блиц-опрос, проведенный автором этих строк среди школьников старших классов и студентов, показал, что только один юноша сказал-спросил о Маресьеве: "Это, кажется, тот, кто амбразуру своей грудью закрыл?". Относительно же Горовца все только пожимали плечами.

Никто из киношников, снимающих преимущественно дешевые, фантазийные поделки о Великой Отечественной войне, не взялся в духе нынешнего времени снять ремейк по книге Бориса Полевого "Повесть о настоящем человеке". Повестью в свое время зачитывались, а фильмом засматривались (одноименная кинолента была снята в 1946 году).

Алексей Маресьев (1916-2001)

В баталии на Курском выступе 27‑летний летчик-истребитель 63‑го гвардейского истребительного авиационного полка Брянского фронта старший лейтенант Алексей Маресьев летал без обеих ног. Это уже само по себе было подвигом. Ибо после ампутации их (в районе голени) весной 1942 года Маресьев уже в госпитале встал на протезы, а в июне 1943‑го добился того, чтобы его с должности инструктора-летчика Ибресинской летной школы (Чувашия), в которой он пять месяцев учился летать без ног, отправили на фронт.

Ноги же он потерял в результате ранения, будучи сбитым 4 апреля 1942 года над Старой Руссой, в районе небезызвестного "Демянского котла", в который наши войска по обыкновению первого года войны угодили на Новгородчине. К тому времени он уже имел опыт боевых вылетов, на его счету было четыре сбитых гитлеровских аса. Свой подбитый Як-1 он посадил в лесу. Восемнадцать суток сначала выходил на покалеченных ногах с помощью палки, а затем буквально на локтях выползал к линии фронта, употребляя в пищу лишь кору деревьев, шишки и завядшие с осени ягоды. Едва живого, его обнаружили мальчишки одной из прифронтовых деревень.

В 63‑м авиаполку его, "безногого", встретили с недоверием. Летчики хотя и удивлялись тому, что он может нажимать на педали в полете, однако в паре с ним подниматься в воздух опасались: обстановка в небе была горячей, вдруг он со своими протезами не справится в ответственную минуту.

Не пускал его в бой и командир полка подполковник Николай Иванов. Так было до тех пор, пока в пару к себе его не взял командир эскадрильи капитан Александр Числов, ас, на счету которого к тому времени был с десяток сбитых вражеских истребителей и бомбардировщиков. Маресьев не подвел комэска, и в разгар боев на Курской дуге совершал боевые вылеты наравне со всеми; стал заместителем Числова.

Новую личную победу он одержал уже 6 июля — на второй день битвы под Курском: "завалил" истребитель Ме-109, что считалось весьма достойным показателем. А 20 июля отличился особо. 10 истребителей Ла-5 вели воздушный бой с 20 бомбардировщиками Ю-87, которых прикрывали 24 истребителя "Фокке-Вульф-190". В этой напряженной схватке наши летчики уничтожили 13 самолетов противника, при этом Алексей Маресьев не только сбил 2 вражеских "фоккера", но и, как отмечалось, "спас жизни двоих своих товарищей".

Тот же комполка Иванов, представляя офицера к званию Героя Советского Союза, писал: "Истинный русский патриот, он, не жалея жизни и крови, сражается против врагов и, несмотря на серьезный физический недостаток, добивается в воздушных боях отличных успехов". Золотой Звездой Маресьев был награжден 24 августа 1943 года — на следующий же день после завершения Курской битвы. В дальнейшем, воюя в Прибалтике, он стал штурманом полка, сбил еще четыре немецких самолета. Итого, после ампутации ног и возвращения в авиационный строй — 7, чуть ли не в два раза больше, чем до случившего с ним несчастья.

Здесь уместно сказать, что

подвиг майора Алексея Маресьева за годы Великой Отечественной войны повторили, по меньшей мере, еще восемь человек (у некоторых были ампутированы обе ноги, у других — одна),

из которых шестеро были летчиками-истребителями, один — штурмовиком и один воевал в бомбардировочной авиации. Шестеро из них, как и Маресьев, стали Героями Советского Союза.

А гвардии старший лейтенант летчик-истребитель Александр Горовец поставил своеобразный рекорд в Великой Отечественной войне — в одном бою сбил сразу 9 самолетов врага (а всего, как и Маресьев, — 11). Погиб и сам — на второй день Курской битвы.

Горовец Александр Константинович (1915-1943)  — летчик-истребитель ()

В этот день в группе истребителей Ла-5 Горовец вылетел в заданный район на патрулирование. Когда эскадрилья после выполнения задания возвращалась назад, замыкающую пару, в которой был Горовец, неожиданно атаковали "мессершмитты". Одновременно летчики заметили группу из 20 "лаптежников" — идущих на бомбардировку наших войск Ю-87. Почему-то Горовец не смог сообщить товарищам о появлении противника — возможно, на его Ла-5 отказала рация. Пока его ведомый связал боем "мессеров", Александр развернул свой истребитель и один атаковал "юнкерсы".

Строй Ju-87. Горовец не устрашился в одиночку атаковать подобную армаду ()

Первой же очередью сбил флагмана. Стремительно переключился на следующего "лапотника". Огонь открывал с короткой дистанции — гитлеровский бомбардировщик вспыхнул и взорвался, разлетаясь на куски. Почти вплотную подошел к третьему и тоже поджег его. Строй "юнкерсов" стал рассредоточиваться, а Горовец снова и снова настигал их. Так он сбил восемь машин с крестами. Прицелился в девятую, да стрелять уж было нечем — вышел боезапас. Тогда он нанес удар винтом по хвостовому оперению этого бомбардировщика: тот клюнул пропеллером и понесся к земле.

Горовец, отставший от основной группы, вышел из боя. Когда возвращался на поврежденном "лавочкине" на свой аэродром, его обнаружили четыре "Фокке-Вульфа-190". Летчик попытался уйти от них маневром и даже увернулся от нескольких вражеских очередей, но силы были слишком неравными. Его Ла-5 был подбит и отвесно устремился к земле. Горовцу удалось открыть фонарь и даже дернуть за кольцо парашюта. Но выпрыгнуть не удалось. Истребитель упал в воронку от крупной авиабомбы, его засыпало землей.

Подвиг Горовца современные "копатели в прошлом" тоже подвергают сомнению, выискивая выгодные для низведения его на нет "свидетельства" и "документы". Все эти доводы настолько очевидно притянуты за уши к нужной "версии", что нет смысла их комментировать. Одновременно возносятся германские асы,

например, Эрих Рудорффер, который, якобы, только в 1943 году, воюя на Восточном фронте, трижды в одном бою сбил восемь, семь и даже 13 советских самолетов (последняя цифра — рекорд люфтваффе). Тут надо учитывать, что в советской и немецкой авиации были совершенно разные подходы к таким подсчетам. Победу нашего летчика должен был зафиксировать установленный на истребителе фотоконтроль, свидетели в воздухе и на земле. А немцы, например, считали не единицу авиатехники, а моторы: сбил двухмоторный бомбардировщик — вот тебе уже "два самолета"; кроме того, определенные победы полагалось "отдавать" своим командирам; а еще, если вернувшийся с задания ас докладывал, что сбил, ему верили, никаких перепроверок не учиняли.

Хотя, по признанию начавшего воевать на Курской дуге старшего сержанта Ивана Кожедуба (самый результативный советский ас, на его счету 62 официально засчитанные воздушные победы), "на самом деле среди немцев были настоящие мастера воздушных атак, их никак нельзя было считать слабаками". К слову, только в оборонительных боях на Курском выступе Кожедуб с 6 по 9 июля сбил 5 вражеских стервятников, причем три из них были истребителями Ме-109, которых он "воткнул" в землю в одном бою; до завершения битвы сбил еще три истребителя и "юнкерс".

Мало известно о том, что Горовец долгое время числился пропавшим без вести. Лишь в октябре 1957 года жители деревни Зоринские Дворы Ивнянского района Белгородской области случайно обнаружили самолет с останками летчика, среди которых были найдены пистолет ТТ, партийный билет № 2682000, планшет с картой, удостоверение личности.

По ним и определили имя Героя, которому это звание было присвоено 29 сентября 1943 года. Упомянутые находки, а также найденная там же авиационная пушка и письма погибшего ныне хранятся в Центральном музее Вооруженных сил в Москве.

Тогда же, в 1957‑м, Александр Горовец был с почестями похоронен в Зоринских Дворах.

[Дополнительно об Александре Горовце можно почитать в — прим. редакц. "РН"]

Улицы Маресьева, Горовца, Кожедуба и многих других героев Курской битвы есть во многих городах России и некоторых стран СНГ.

[Один из лучших памятников Витебска — летчику А.К.Горовцу установлен сравнительно недавно: в 1995 году. Тем, кто живо интересуется историей Беларуси времен Великой Отечественной войны, стоит посмотреть на это гранитное сооружение работы скульпторов Инькова и Артимовича, совместно с архитектором Рыбаковым. Возле него хорошо чувствуется тесное переплетение века прошлого и нынешнего. Александр Горовец, Герой Советского Союза, родился недалеко от Витебска, в деревне Мошканы Сенненского района. В Витебске он окончил школу-семилетку, работал слесарем, учился в аэроклубе. В начале 30-х годов учился в Полоцком лесном техникуме. В 1935 году окончил летную школу в Ульяновске, а в июне 1942-го отправился на фронт заместителем командира эскадрильи истребительного авиаполка. Горовец совершил 74 боевых вылета, уничтожил 11 вражеских самолетов, 40 автомашин, 24 повозки. 6 июля 1943 года вступил в бой с 20 бомбардировщиками, сбив 9 самолетов, что является признанным рекордом. Так что еще один памятник летчику А.К. Горовцу установлен на шоссе Москва-Симферополь в 1957 году, в месте, где он героически погиб. И только в конце прошлого века власти города Витебска сочли, что Витебск исторический времен священной войны заслуживает достойного чествования летчика-героя. Появление подобного монумента — лучший вклад в культуру Витебска. В Витебске его именем названы улица (1957 год), где ранее проживали его родители, и аэроклуб (1980 год). Его имя носят улицы в Минске и Богушевске. Памятник летчику А.К.Горовцу расположен в сквере имени Горовца между улицами Горовца и Коммунистической.] (

Огненная дуга " является копией карты "Прохоровка ". Но, все - таки, различия между ними есть. Прежде всего, это измененное освещение, атмосфера карты, а так же - звуковое сопровождение. Автоматные очереди из ППШ, выстрелы винтовок Мосина, летающие в небе самолеты - все это сказывается на боевом духе танкистов. Выкатывая в бой советский танк, сразу хочется идти в атаку, как это делали наши деды в 1943.

Описание

• Уровень боёв: 3-11
• Размер карты: 1000х1000 м
• Тип карты: Летний

Если взглянуть на "аллею ", то можно увидеть подбитые танки. Да, они отлично вписываются в эту карту. Многие эти танки игнорируют, и мало кто понимает, что они там стоят не зря. Если вы владелец небольшого танка, то вы можете вполне спокойно встать за него и отстреливать неприятеля, но помни танкист - танк не спасет тебя от выстрела САУ. Кстати о САУ. Для нашей любимой "арты ", эта карта - настоящий рай. Вы можете встать в угол, и помогать вашей команде, но, никто не отменял "светляков ", которые могут устроить рейд за "артой ". И все - таки "Огненная Дуга " является холмистой картой, так, что, танки с хорошей башней, могут вполне её использовать. И все же, кто действительно может показать себя на этой карте, так это - ПТ-САУ. Огромное кол-во кустов, тех же танков на "аллее". Если вы обладаете хорошей маскировкой, то, вы еще можете и "подсветить" союзной "арте ". Но помните, Вы - ПТ-САУ, не тяжелый танк, и не "светляк ", поэтому, не особо увлекайтесь.

Подбитые танки на аллее

Настоящее танковое рубилово обычно происходит на горе. Многие ПТ любят встать на железнодорожную насыпь и постреливать по врагам. Поэтому, следите, чтобы вам не прилетел снаряд в бок. Если вы устраиваете атаку на вражескую базу, то не забывайте про фланги, ибо если враг зайдет во фланг, то "котел" Вам обеспечен. Если все же вы "дефите " базу, то укрывайтесь за кустами, возле начала "аллеи " и прикрывайте гору, стоя за Ж/Д путями. Если же вы взяли "светляка ", то дождитесь, пока арта сведется на поле, которое находится на середине карты, и только после этого - светите. Помните, если вы устраиваете "ололо-свет " и спешите отправиться в ангар, то езжайте сразу на вражескую базу. Настоящие и опытные "светляки", могут вполне неплохо помочь команде грамотным светом.

Подготовил: Mercenary_Pro

Танковая контратака. Кадр из фильма «Освобождение: Огненная дуга». 1968

Над Прохоровским полем тишина. Только время от времени слышен колокольный благовест, зовущий прихожан на богослужение в храме Петра и Павла, что построен на народные пожертвования в память о воинах, погибших на Курской дуге.
Герцовка, Черкасское, Луханино, Лучки, Яковлево, Беленихино, Михайловка, Мелехово… Эти названия сейчас вряд ли что-нибудь говорят подрастающему поколению. А 70 лет назад здесь кипела страшная битва, в районе Прохоровки развернулось крупнейшее встречное танковое сражение. Горело все, что могло гореть, все было затянуто пылью, гарью и дымом от горящих танков, селений, лесов и хлебных полей. Земля была выжжена до такой степени, что на ней не осталось ни одной травинки. Лоб в лоб здесь сошлись советские гвардейцы и элита вермахта - танковые дивизии СС.
Перед Прохоровским танковым сражением произошли ожесточенные столкновения танковых сил обеих сторон в полосе 13-й армии Центрального фронта, в которых в наиболее острые моменты принимали участие до 1000 танков.
Но наиболее крупный масштаб приняли танковые схватки в полосе Воронежского фронта. Здесь в первые дни битвы столкнулись силы 4-й танковой армии и 3-го танкового корпуса немцев с тремя корпусами 1-й танковой армии, 2-м и 5-м гвардейскими отдельными танковыми корпусами.
«ПООБЕДАЕМ В КУРСКЕ!»
Бои на южном фасе Курской дуги фактически начались еще 4 июля, когда немецкие части предприняли попытку сбить боевое охранение в полосе 6-й гвардейской армии.
Но основные события развернулись рано утром 5 июля, когда немцы нанесли первый массированный удар своими танковым соединениями в направлении на Обоянь.
Утром 5 июля командир дивизии «Адольф Гитлер» обергруппенфюрер Йозеф Дитрих подъехал к своим «Тиграм», и какой-то офицер крикнул ему: «Пообедаем в Курске!»
Но ни пообедать, ни поужинать в Курске эсэсовцам не пришлось. Только к исходу дня 5 июля им удалось прорвать оборонительную полосу 6-й армии. Измотанные солдаты немецких штурмовых батальонов укрывались в захваченных окопах, чтобы подкрепиться сухим пайком и немного поспать.
На правом фланге группы армий «Юг» оперативная группа «Кемпф» форсировала р. Северский Донец и нанесла удар по 7-й гвардейской армии.
Cтрелок «Тигра» 503-го батальона тяжелых танков 3-го танкового корпуса Герхард Ниманн: «Еще одно противотанковое орудие метрах в 40 впереди нас. Орудийный расчет в панике бежит, за исключением одного человека. Он припадает к прицелу и стреляет. Ужасный удар по боевому отделению. Водитель маневрирует, маневр – и еще одна пушка раздавлена нашими гусеницами. И вновь страшный удар, на сей раз по корме танка. Наш двигатель чихает, но тем не менее продолжает работать».
6 и 7 июля основной удар приняла на себя 1-я танковая армия. За несколько часов боя от ее 538 и 1008-го истребительно-противотанковых полков остались, как говорится, одни номера. 7 июля немцы нанесли концентрический удар в направлении на Обоянь. Только на участке между Сырцевом и Яковлевом на фронте протяженностью пять-шесть километров командующий 4-й немецкой танковой армией Гот развернул до 400 танков, поддержав их наступление массированным ударом авиации и артиллерии.
Командующий войсками 1-й танковой армии генерал-лейтенант танковых войск Михаил Катуков: «Мы выбрались из щели и поднялись на небольшой взгорок, где был оборудован КП. Была половина четвертого дня. Но казалось, наступило солнечное затмение. Солнце скрылось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы и лязгали гусеницы. Как только танки врага приближались к нашим позициям, их встречал плотный артиллерийский и танковый огонь. Оставляя на поле боя подбитые и горящие машины, противник откатывался и снова шел в атаку».
К исходу 8 июля советские войска после тяжелых оборонительных боев отошли на вторую армейскую полосу обороны.
300-КИЛОМЕТРОВЫЙ МАРШ
Решение об усилении Воронежского фронта было принято 6 июля, несмотря на бурные протесты со стороны командующего Степным фронтом И.С. Конева. Сталин отдал распоряжение о выдвижении 5-й гвардейской танковой армии в тыл войскам 6-й и 7-й гвардейских армий, а также об усилении Воронежского фронта 2-м танковым корпусом.
В 5-й гвардейской танковой армии насчитывалось около 850 танков и САУ, в том числе средних танков Т-34-501, а легких Т-70-261. В ночь с 6 на 7 июля армия двинулась к линии фронта. Марш совершался круглосуточно под прикрытием авиации 2-й воздушной армии.
Командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант танковых войск Павел Ротмистров: «Уже в 8 часов утра стало жарко, и в небо поднялись клубы пыли. К полудню пыль покрывала толстым слоем придорожные кусты, пшеничные поля, танки и грузовики, темно-красный диск солнца был еле различим сквозь серую пылевую завесу. Танки, самоходные орудия и тягачи (тянувшие пушки), бронемашины пехоты и грузовики двигались вперед нескончаемым потоком. Лица солдат покрыла пыль и копоть из выхлопных труб. Стояла невыносимая жара. Солдат мучила жажда, и их гимнастерки, взмокшие от пота, прилипали к телу. Особенно тяжело на марше пришлось механикам-водителям. Экипажи танков старались по возможности облегчить их задачу. То и дело кто-нибудь подменял водителей, а на коротких привалах им давали выспаться».
Авиация 2-й воздушной армии настолько надежно прикрывала 5-ю гвардейскую танковую армию на марше, что германской разведке так и не удалось засечь ее прибытие. Пройдя 200 км, армия прибыла в район юго-западнее Старого Оскола утром 8 июля. Затем, приведя в порядок материальную часть, корпуса армии вновь совершили 100-километровый бросок и к исходу 9 июля, строго в назначенное время сосредоточились в районе Бобрышева, Веселого, Александровского.
МАНШТЕЙН МЕНЯЕТ НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА
С утра 8 июля на обоянском и корочанском направлениях разгорелась еще более ожесточенная борьба. Основной особенностью борьбы в этот день было то, что советские войска, отражая массированные удары противника, сами начали наносить сильные контрудары по флангам 4-й немецкой танковой армии.
Как и в прошлые дни, наиболее ожесточенная борьба разгорелась в районе автомагистрали Симферополь–Москва, где наступали части танковой дивизии СС «Великая Германия», 3 и 11-й танковых дивизий, усиленных отдельными ротами и батальонами «Тигров» и «Фердинандов». Основную тяжесть ударов противника вновь приняли на себя части 1-й танковой армии. На этом направлении противник одновременно развернул до 400 танков, и весь день здесь продолжались яростные бои.
Напряженные бои продолжались также на корочанском направлении, где к концу дня армейская группа «Кемпф» узким клином прорвалась в районе Мелехова.
Командир 19-й немецкой танковой дивизии генерал-лейтенант Густав Шмидт: «Несмотря на большие потери, которые нес противник, и на то, что целые участки траншей и окопов были выжжены огнеметными танками, нам не удалось выбить из северной части оборонительного рубежа засевшую там группу противника силой до батальона. Русские засели в системе траншей, выбивали огнем противотанковых ружей наши огнеметные танки и оказывали фанатичное сопротивление».
Утром 9 июля немецкая ударная группировка в несколько сот танков при массированной поддержке авиации возобновила наступление на 10-километровом участке. К исходу дня она прорвалась к третьей полосе обороны. А на корочанском направлении противник ворвался на вторую полосу обороны.
Тем не менее упорное сопротивление войск 1-й танковой и 6-й гвардейской армий на обоянском направлении вынудило командование группы армий «Юг» изменить направление главного удара, переместив его с автомагистрали Симферополь–Москва на восток в район Прохоровки. Это перемещение главного удара, помимо того что несколько суток ожесточенной борьбы на автомагистрали не дали немцам желаемых результатов, определялось также и характером местности. Из района Прохоровки в северо-западном направлении тянется широкая полоса высот, которые господствуют над прилегающей местностью и удобны для действий крупных танковых масс.
Общий замысел командования группы армий «Юг» заключался в комплексном нанесении трех сильных ударов, которые должны были привести к окружению и уничтожению двух группировок советских войск и к открытию путей наступления на Курск.
Для развития успеха предполагалось ввести в сражение свежие силы – 24-й танковый корпус в составе дивизии СС «Викинг» и 17-й танковой дивизии, которые 10 июля из Донбасса срочно перебрасывались в Харьков. Начало наступления на Курск с севера и с юга германское командование назначило на утро 11 июля.
В свою очередь, командование Воронежского фронта, получив одобрение Ставки Верховного Главнокомандования, приняло решение подготовить и провести контрнаступление с целью окружения и разгрома группировок противника, наступающих на обоянском и прохоровском направлениях. Против главной группировки танковых дивизий СС на прохоровском направлении сосредоточивались соединения 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армии. Начало общего контрнаступления было назначено на утро 12 июля.
11 июля все три немецкие группировки Э. Манштейна перешли в наступление, причем позже всех, явно ожидая отвлечения внимания советского командования на другие направления, начала наступление на прохоровском направлении главная группировка – танковые дивизии 2-го корпуса СС под командованием обергруппенфюрера Пауля Хаузера, награжденного высшей наградой Третьего рейха «Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту».
К концу дня большой группе танков дивизии СС «Рейх» удалось прорваться в село Сторожевое, создав угрозу тылам 5-й гвардейской танковой армии. Для ликвидации этой угрозы был брошен 2-й гвардейский танковый корпус. Ожесточенные встречные танковые бои продолжались всю ночь. В итоге главная ударная группировка 4-й немецкой танковой армии, развернув наступление на фронте всего около 8 км, узкой полосой вышла на подступы к Прохоровке и была вынуждена приостановить наступление, заняв рубеж, с которого 5-я гвардейская танковая армия планировала начать свое контрнаступление.
Еще меньших успехов добилась вторая ударная группировка – танковая дивизия СС «Великая Германия», 3 и 11-я танковые дивизии. Их атаки наши войска успешно отбили.
Однако северо-восточнее Белгорода, где наступала армейская группа «Кемпф», создалось угрожающее положение. 6 и 7-я танковые дивизии противника узким клином прорвались на север. Их передовые подразделения были всего в 18 км от главной группировки танковых дивизий СС, которые наступали юго-западнее Прохоровки.
Чтобы ликвидировать прорыв немецких танков против армейской группы «Кемпф» была брошена часть сил 5-й гвардейской танковой армии: две бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса и одна бригада 2-го гвардейского танкового корпуса.
Кроме этого, советское командование решило намеченное контрнаступление начать на два часа раньше, хотя подготовка к контрнаступлению была еще не закончена. Однако обстановка вынуждала действовать немедленно и решительно. Всякое промедление было выгодно только противнику.
ПРОХОРОВКА
В 8.30 12 июля советские ударные группировки перешли в контрнаступление против войск 4-й немецкой танковой армии. Однако из-за прорыва немцев к Прохоровке, отвлечения значительных сил 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской армий на ликвидацию угрозы своим тылам и переноса сроков начала контрнаступления советские войска пошли в атаку без артиллерийской и авиационной поддержки. Как пишет английский историк Робин Кросс: «Расписания артподготовок рвались в клочья и переписывались заново».
На отражение атак советских войск Манштейн бросил все наличные силы, потому что отчетливо понимал, что успех наступления советских войск может привести к полному разгрому всей ударной группировки группы немецких армий «Юг». На огромном фронте общей протяженностью более 200 км разгорелась ожесточенная борьба.
Наиболее яростные бои в течение 12 июля разгорелись на так называемом прохоровском плацдарме. С севера его ограничивала р. Псел, а с юга – железнодорожная насыпь у села Беленихино. Эта полоса местности размером до 7 км по фронту и до 8 км в глубину была захвачена противником в результате напряженной борьбы в течение 11 июля. На плацдарме развернулась и действовала главная группировка противника в составе 2-го танкового корпуса СС, имевшего в своем составе 320 танков и штурмовых орудий, включая несколько десятков машин типа «Тигр», «Пантера» и «Фердинанд». По этой группировке советское командование и наносило свой главный удар силами 5-й гвардейской танковой армии и частью сил 5-й гвардейской армии.
Поле сражения хорошо просматривалось с наблюдательного пункта Ротмистрова.
Павел Ротмистров: «Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную их атаку. Управление в передовых частях и подразделениях врага было явно нарушено. Его «Тигры» и «Пантеры», лишенные в ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления пользовались в столкновении с другими нашими танковыми соединениями, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций. Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя вооружение, продолжали вести огонь».
Западнее Прохоровки вдоль левого берега реки Псел в наступление перешли части 18-го танкового корпуса. Его танковые бригады расстроили боевые порядки наступавших танковых частей противника, остановили их и сами стали продвигаться вперед.
Заместитель командира танкового батальона 181-й бригады 18-го танкового корпуса Евгений Шкурдалов: «Я видел только то, что было, так сказать, в пределах моего танкового батальона. Впереди нас шла 170-я танковая бригада. С огромной скоростью она вклинилась в расположение немецких танков, тяжелых, которые шли в первой волне, и немецкие танки прошили наши танки. Танки шли очень близко друг к другу, а потому стреляли буквально в упор, попросту расстреливали друг друга. Эта бригада сгорела за какие-то пять минут – шестьдесят пять машин».
Радист командирского танка танковой дивизии «Адольф Гитлер» Вильгельм Рес: «Русские танки неслись на полном газу. На нашем участке им препятствовал противотанковый ров. На полном ходу они влетели в этот ров, за счет своей скорости преодолевали в нем три-четыре метра, но потом как бы замирали в слегка наклонном положении с пушкой, задранной кверху. Буквально на мгновение! Воспользовавшись этим, многие наши командиры танков стреляли прямо в упор».
Евгений Шкурдалов: «Первый танк я подбил, когда двигался вдоль посадки по железной дороге, и буквально на расстоянии ста метров увидел танк «Тигр», который стоял ко мне бортом и стрелял по нашим танкам. По-видимому он подбил достаточно много наших машин, так как машины шли бортом к нему, и он стрелял по бортам наших машин. Я прицелился подкалиберным снарядом, выстрелил. Танк загорелся. Я еще выстрелил, танк еще больше загорелся. Экипаж выпрыгнул, но как-то мне было не до него. Я этот танк обошел, потом подбил танк T-III и «Пантеру». Когда я «Пантеру» подбил, какое-то, знаете, возникло чувство восторга, что вот видите, сделал такое героическое дело».
29-й танковый корпус при поддержке подразделений 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии перешел в контрнаступление вдоль железной и шоссейной дорог юго-западнее Прохоровки. Как отмечалось в журнале боевых действий корпуса, атака началась без артобработки занимаемого противником рубежа и без прикрытия с воздуха. Это дало возможность противнику открыть сосредоточенный огонь по боевым порядкам корпуса и безнаказанно бомбить его танковые и пехотные части, что привело к большим потерям и уменьшению темпа атаки, а это, в свою очередь, дало возможность противнику вести действенный огонь артиллерии и танков с места.
Вильгельм Рес: «Внезапно один Т-34 прорвался и двинулся прямо на нас. Наш первый радист стал по одному подавать снаряды мне, чтобы я закладывал их в пушку. В это время наш командир наверху не переставая кричал: «Выстрел! Выстрел!» – потому что танк надвигался все ближе. И только после четвертого – «Выстрел» я услышал: «Слава богу!»
Потом, спустя какое-то, время мы определили, что Т-34 остановился всего в восьми метрах от нас! Наверху на башне у него, словно отштампованные, были 5-сантиметровые отверстия, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, как если бы их отмерили циркулем. Боевые порядки сторон перемешались. Наши танкисты успешно поражали врага с близких дистанций, но и сами несли большие потери».
Из документов ЦА МО РФ: «Танк Т-34 командира 2-го батальона 181-й бригады 18-го танкового корпуса капитана Скрипкина врезался в строй «Тигров» и подбил два вражеских танка, прежде чем 88-мм снаряд попал в башню его Т-34, а другой пробил боковую броню. Советский танк загорелся, и раненого Скрипкина вытащили из разбитой машины его водитель сержант Николаев и радист Зырянов. Они укрылись в воронке, но все же один из «Тигров» их заметил и двинулся на них. Тогда Николаев и его заряжающий Чернов вновь прыгнули в горящую машину, завели ее и направили прямо на «Тигра». Оба танка при столкновении взорвались».
Удар советской брони, новых танков с полным комплектом боеприпасов основательно потряс измотанные в боях дивизии Хаузера, и немецкое наступление остановилось.
Из донесения представителя Ставки Верховного Главнокомандования в районе Курской дуги Маршала Советского Союза Александра Василевского Сталину: «Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18-го и 29-го корпусов с более чем двумястами танков противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы. В результате все поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками».
В результате контрнаступления главных сил 5-й гвардейской танковой армии юго-западнее Прохоровки было сорвано наступление танковых дивизий СС «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» на северо-восток, эти дивизии понесли такие потери, после которых уже не могли развернуть серьезного наступления.
Тяжелые потери понесли и части танковой дивизии СС «Рейх» от ударов частей 2-го и 2-го гвардейского танковых корпусов, перешедших в контрнаступление южнее Прохоровки.
На участке прорыва армейской группы «Кемпф» южнее и юго-восточнее Прохоровки в течение всего дня 12 июля также продолжалась ожесточенная борьба, в результате которой удар армейской группы «Кемпф» на север был остановлен танкистами 5-й гвардейской танковой и частями 69-й армии.
ПОТЕРИ И ИТОГИ
Ночью 13 июля Ротмистров повез представителя Ставки ВГК маршала Георгия Жукова в штаб 29-го танкового корпуса. По дороге Жуков несколько раз останавливал машину, чтобы лично осмотреть места недавних боев. В одном месте он вышел из машины и долго смотрел на сгоревшую «Пантеру», протараненную танком Т-70. В нескольких десятках метров стояли сцепившиеся в смертельных объятиях «Тигр» и Т-34. «Вот что значит сквозная танковая атака», – тихо, как бы сам себе, сказал Жуков, снимая фуражку.
Данные о потерях сторон, в частности танков, разнятся кардинальным образом в разных источниках. Манштейн в своей книге «Утерянные победы» пишет, что всего в ходе боев на Курской дуге советские войска потеряли 1800 танков. В сборнике «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» говорится о 1600 советских танках и САУ, выведенных из строя в ходе оборонительного сражения на Курской дуге.
Весьма примечательную попытку подсчета немецких потерь в танках предпринял английский историк Робин Кросс в своей книге «Цитадель. Курская битва». Если переложить его диаграмму в таблицу, то мы получим следующую картину: (численность и потери танков и самоходных орудий в 4-й немецкой танковой армии в период 4–17 июля 1943 года смотрите в таблице).
Данные Кросса расходятся с данными из советских источников, что может быть вполне понятно в определенной степени. Так, известно, что вечером 6 июля Ватутин доложил Сталину, что в течение продолжавшихся весь день ожесточенных боев уничтожено 322 танка противника (у Кросса – 244).
Но есть и совсем непонятные расхождения в цифрах. Например, аэрофотосъемка, произведенная 7 июля в 13.15, только в районе Сырцева, Красной Поляны вдоль шоссе Белгород–Обоянь, где наступала танковая дивизия СС «Великая Германия» из состава 48-го танкового корпуса, зафиксировала 200 горящих танков противника. По данным Кросса, за 7 июля 48 тк потерял всего лишь три танка (?!).
Или другой факт. Как свидетельствуют советские источники, в результате бомбо-штурмовых ударов по сосредоточившимся войскам противника (тд СС «Великая Германия» и 11-я тд) утром 9 июля на всем пространстве в районе шоссе Белгород–Обоянь возникло множество пожаров. Это горели немецкие танки, самоходные орудия, автомобили, мотоциклы, цистерны, склады горючего и боеприпасов. Согласно Кроссу, 9 июля в 4-й немецкой танковой армии потерь вообще не было, хотя, как он сам пишет, 9 июля она вела упорные бои, преодолевая ожесточенное сопротивление советских войск. А ведь именно к вечеру 9 июля Манштейн решил отказаться от наступления на Обоянь и для прорыва на Курск с юга начал искать другие пути.
То же самое можно сказать и о данных Кросса за 10 и 11 июля, согласно которым во 2-м танковом корпусе СС потерь не было. Это также вызывает удивление, поскольку именно в эти дни дивизии этого корпуса наносили главный удар и после ожесточенных боев смогли прорваться к Прохоровке. И именно 11 июля совершил свой подвиг Герой Советского Союза гвардии сержант М.Ф. Борисов, уничтоживший семь немецких танков.
После того как были открыты архивные документы, стало возможным более точно оценить советские потери в танковом сражении под Прохоровкой. Согласно журналу боевых действий 29-го танкового корпуса за 12 июля, из вступивших в бой 212 танков и САУ к исходу дня было потеряно 150 машин (более 70%), из них безвозвратно – 117 (55%). Согласно боевому донесению № 38 командира 18-го танкового корпуса от 13.07.43 потери корпуса составили 55 танков, или 30% их первоначальной численности. Таким образом, можно получить более или менее точную цифру потерь, которые понесла 5-я гвардейская танковая армия в сражении под Прохоровкой против дивизий СС «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова» – свыше 200 танков и САУ.
Что касается немецких потерь под Прохоровкой, то здесь существует совершенно фантастический разнобой в цифрах.
По свидетельству советских источников, когда отгремели бои под Курском и с полей битвы начали убирать разбитую боевую технику, то на небольшом участке местности юго-западнее Прохоровки, там, где 12 июля развернулось встречное танковое сражение, было насчитано более 400 разбитых и сгоревших немецких танков. Ротмистров в своих мемуарах утверждал, что за 12 июля в боях с 5-й гвардейской танковой армией противник потерял свыше 350 танков и более 10 тыс. человек убитыми.
Но в конце 1990-х годов германский военный историк Карл-Хайнц Фризер опубликовал сенсационные данные, полученные им после изучения немецких архивов. Согласно этим данным, в сражении под Прохоровкой немцы потеряли четыре танка. После дополнительного исследования он пришел к выводу о том, что на самом деле потери составили и того меньше – три танка.
Документальные свидетельства опровергают эти абсурдные выводы. Так, в журнале боевых действий 29-го танкового корпуса говорится, что потери противника составили в том числе 68 танков (интересно отметить, что это совпадает с данными Кросса). В боевом донесении штаба 33-го гвардейского корпуса командующему 5-й гвардейской армии от 13 июля 1943 года говорится, что 97-я гвардейская стрелковая дивизия за прошедшие сутки уничтожила 47 танков. Далее сообщается, что в течение ночи 12 июля противник вывозил свои подбитые танки, число которых превышает 200 машин. Несколько десятков подбитых танков противника записал на свой счет 18-й танковый корпус.
Можно согласиться с утверждением Кросса, что потери танков вообще трудно подсчитать, поскольку выведенные из строя машины ремонтировались и снова шли в бой. Кроме этого, потери противника обычно всегда преувеличиваются. Тем не менее с большой долей вероятности можно предположить, что 2-й танковый корпус СС в сражении под Прохоровкой потерял как минимум свыше 100 танков (без учета потерь танковой дивизии СС «Рейх», действовавшей южнее Прохоровки). Всего же, по данным Кросса, потери 4-й немецкой танковой армии с 4 по 14 июля составили около 600 танков и самоходных орудий из 916, насчитывавшихся к началу операции «Цитадель». Это почти совпадает с данными немецкого историка Энгельманна, который со ссылкой на доклад Манштейна утверждает, что в период с 5 по 13 июля 4-я немецкая танковая армия потеряла 612 единиц бронетехники. Потери 3-го немецкого танкового корпуса к 15 июля составили 240 танков из 310 имевшихся.
Общие потери сторон во встречном танковом сражении под Прохоровкой, с учетом действий советских войск против 4-й немецкой танковой армии и армейской группы «Кемпф», оцениваются следующим образом. С советской стороны потеряно 500, с немецкой – 300 танков и самоходных орудий. Кросс утверждает, что после Прохоровского сражения саперы Хаузера подрывали подбитую немецкую технику, не подлежавшую ремонту и стоявшую на нейтральной полосе. После 1 августа в немецких ремонтных мастерских в Харькове и Богодухове скопилось такое количество неисправной техники, что для ремонта ее приходилось отправлять даже в Киев.
Конечно, самые большие потери немецкая группа армий «Юг» понесла в первые семь дней боев, еще до сражения под Прохоровкой. Но основное значение Прохоровского сражения заключается даже не в том, какой урон был нанесен немецким танковым соединениям, а в том, что советские солдаты нанесли сильнейший удар и сумели остановить рвавшиеся к Курску танковые дивизии СС. Это подорвало боевой дух элиты германских танковых войск, после чего они окончательно потеряли веру в победу германского оружия.

Численность и потери танков и самоходных орудий в 4-й немецкой танковой армии 4–17 июля 1943 года
Дата	Численность танков во 2-м тк СС	Численность танков в 48-м тк	Всего	Потери танков во 2-м тк СС	Потери танков в 48-м тк	Всего	Примечания
04.07	470	446	916	39	–	39	48-й тк – ?
05.07	431	453	884	21	–	21	48-й тк – ?
06.07	410	455	865	110	134	244
07.07	300	321	621	2	3	5
08.07	308	318	626	30	95	125
09.07	278	223	501	–	–	–	?
10.07	292	227	519	–	6	6	2-й тк СС – ?
11.07	309	221	530	–	33	33	2-й тк СС – ?
12.07	320	188	508	68	–	68	48-й тк – ?
13.07	252	253	505	–	36	36	2-й тк СС – ?
14.07	271	217	488	11	9	20
15.07	260	206	466	–	–	–	?
16.07	298	232	530	–	–	?
17.07	312	279	591	нет данных	нет данных	–
Всего потеряно танков в 4-й танковой армии			280	316	596

Приветствуем вас, любители виртуальных танковых баталий. Сегодня портал сайт представляет вашему вниманию обзор карты World of Tanks Прохоровка / Огненная дуга.

Для начала давайте разберем, чем же отличаются карты Прохоровка и Огненная дуга.

Различия незначительны, по большей части лишь визуальными составляющими, придающими атмосферности: серое небо, пролетающие самолеты, укрепленные позиции с пушками (которые, однако, не влияют на геймплей, так как разрушаемы), подбитые вагоны на железной дороге, воронки от взрывов, дымящие остовы уничтоженных танков в разных местах карты. Кстати, остовы танков можно использоваться и в геймплейной части, пряча за ними НЛД (а если у вас небольшой танк, то можно и полностью спрятаться). Помимо этого на геймплей на карте wot Огненная дуга может незначительно влиять слегка измененный ландшафт на аллее и горке.

Общая информация.

Карта WoT Прохоровка является одной из самых старых карт в игре World of Tanks, она доступна для боев 3 – 11 уровней, имеет ярко выраженный рельеф, но полностью открытая, с большим количеством дальних прострелов. Карты wot Прохоровка и Огненная дуга относятся к летним картам, имеют размер 1000 * 1000 метров, доступны в рандоме для случайных и встречных боев.

Давайте разберем карту на ключевые элементы:

Картинка 1

1. Верхняя база
2. Нижняя база (только в режиме случайного боя).
3. Аллея (длинная, вытянутая область карты с обильным наличием кустов, частично прикрытая рельефом от остальной части карты).
4. Центральный холм (возвышен относительно всей левой части карты).
5. Горка.
6. Деревня (имеет некоторое количество низких разрушаемых домиков, дающих кое-какую защиту от артиллерии, но простреливается со всех направлений, а поэтому малоиграбельна). В деревне находится база в режиме встречного боя.
7. Остров (актуальность этой части карты близка к нулю, но при раше горки со стороны игроков нижней базы она может успешно использоваться).

Красным цветом выделена железная дорога , тянущаяся по всей длине карты. Условно делит ее на левую и правую части. Проехать через железную дорогу возможно исключительно в местах, выделенных желтым цветом.

А теперь давайте посмотрим прострелы на карте:

Картинка 2

Как видите, простреливаются на карте все направления, причем с нескольких сторон. Необходимо отметить, что на данной карте нет стопроцентной защиты от артиллерии, спрятаться негде и единственный вариант избежать чемодана от арты - это быть незамеченным либо быстрым и маневренным.

Такая открытая карта, как Прохоровка в World of Tanks в большой степени зависит от танков способных давать подсвет (в первую очередь легких танков, потому каждый легкий танк на данной карте на вес золота). Прохоровка / Огненная дуга отлично подходит для выполнения ЛБЗ на легких танках .

Рассмотрим тактики на Прохоровке (Огненной дуге) для всех классов в режиме случайного боя.

Итак, как надо играть на легких танках на этой карте:

• Важнее всего светить аллею , так как практически все союзные ПТ-САУ и тяжелые танки (как правило) будут находиться именно здесь. Однако подсвечивать аллею крайне тяжело, ведь противники будут находиться за кустами, а легкий танк, который пытается активно ездить по аллее, погибает крайне быстро. А вот для пассивного подсвета аллеи на карте есть замечательный куст в квадрате Е1 (на картинке 2 он выделен красным цветом). Внимание!!! Добраться до этого куста не просто, подъезжать к нему необходимо по границе карты, но если легкий танк противника также решит занять этот куст, то вы засветите друг друга на подъезде. Также, подъезжая к этому кусту, вас могут подсветить с центра. В случае, если вас засветят, вам стоит сразу же разворачиваться и уезжать за центральный холм. Этот куст зачастую могут простреливать и «на авось» , потому не удивляйтесь, если в вас что-то прилетит без засвета. Стоя в этом кусту важно не стрелять , так как после вашего выстрела вы с большой долей вероятности будете засвечены.
• Также важным будет подсвет центрального холма . Светить центральный холм не так сложно: достаточно просто ездить по нему, время от времени выныривая на самую верхушку. Подсвечивая центральный холм, вы всегда будете держать в напряжении все танки противника, пытающиеся высовываться для выстрела. Таким образом, противники на центре будут либо сидеть за холмом, не имея возможности стрелять, либо будут высовываться и получать урон от ваших союзников.
• Подсвет горки необходим, но только в том случае, если ваши союзники полностью бросили это направление.
• В отсутствие легких танков именно средним танкам необходимо взять на себя роль светляков.

Разберем позиции на карте Прохоровка.

Средние танки, а также небольшие тяжелые танки и ПТ-САУ могут проявить себя на центре и горке. Тут необходимо отметить, что оба этих направления очень сильно взаимосвязаны: если подсвечивается центр, то ваши союзники с горки будут вполне успешно уничтожать противников на центре, а если подсвечивается горка, то ваши союзники с центра будут расстреливать противника на горке. По этому, на данной карте крайне важно занимать все ключевые позиции. Если ваша команда не контролирует какое-либо направление, то, скорее всего, противник очень быстро займет его и будет расстреливать ваших союзников в борта.

Чтобы проще представлять геймплей на карте Прохоровка (Огненная дуга WoT) попробуйте мысленно разделить ее на две части линией, которая проходит через всю ширину карты по центральному холму – всю эту часть должна контролировать ваша команда и если противник отвоюет хоть какую-то часть вашей территории, то у вас будут проблемы. А теперь разделите мысленно карту на три части по вертикали линиями, одна из которых отделяет аллею от центральной части, а вторая линия – это железная дорога. В одном из этих трех направлений вам необходимо атаковать, постепенно захватывая территорию противника. Создав преимущество в какой-либо части карты, его можно будет легко распространить и на остальную часть карты.

ПТ-САУ и большим тяжелым танкам (таким как Маус, Е-100) лучше всего остаться на аллее, скрываясь за кустами или продавливать аллею, отбивая снаряды своей броней. Правда, во втором случае, скорее всего вы погибните, а ваши союзники вряд ли смогут воспользоваться вашим подсветом.

Артиллерия на этой карте может успешно простреливать везде и отовсюду.

Итак, как играть на карте Прохоровка?

На карте Прохоровка WoT (Огненная дуга) действует негласное правило, которое будет актуально для большинства открытых карт в нашей игре: чем большую часть карты будет контролировать ваша команда, тем меньше простора для маневров останется вашим противникам. Таким образом, оттесняя противников в небольшой участок карты, вы очень быстро их будете высвечивать и уничтожать.

Наиболее просто это можно сделать на Прохоровке через правую часть карты. Итак, хорошая тактика на прохоровке : отвоевав горку, необходимо не останавливаться и продвигаться дальше, поджимаясь под железную дорогу возле вражеской базы. Затем, немного переваливаясь через железную дорогу, необходимо расстрелять оставшиеся танки на центре карты (которые, скорее всего, будут стоять к вам кормой). После этого противники останутся лишь на аллее, которых легко просветят легкие или средние танки.

Посмотрите на схему данной тактики на Картинке 3:

Картинка 3

Черными стрелочками изображено ваше движение, красным выделены области противников, голубым – союзников.

А теперь поговорим о карте в режиме встречного боя.

Прохоровка мира танков (Огненная дуга) в режиме встречного боя немного отличается от случайного боя. В данном режиме большая часть команды должна сконцентрироваться именно в правой части карты, так как единственная база расположена по правую сторону от железной дороги. Появляется еще одна позиция – поджим под домиками на базе. Это необходимо, чтобы контролировать захват базы и не позволить захватить ее противникам. Ключевую роль во встречном бою играет горка: кто контролирует горку, тот сможет простреливать базу.

А вот стоять на аллее в кустах совершенно не имеет смысла в режиме встречного боя , так как контроль аллеи не даст вашей команде никаких преимуществ и даже наоборот может сыграть против вашей команды. Ведь ваша команда лишается одного ствола в районе базы, которую необходимо контролировать, пока вы будете стоять на аллее.

Также изменится и геймплей на легких танках . Гораздо важнее будет просвечивать базу и вражеский переезд через железную дорогу. А вот просвет аллеи будет иметь мало смысла, особенно если туда не поехали ваши союзники. Помимо этого именно легкие танки должны контролировать захват базы и, если противник близок к захвату, то необходимо встать в круг, спрятавшись за домиками в кустах. Легким танкам будет проще всего спрятаться или даже, проехав по базе, сбить захват.

В качестве вывода , хочу сказать, что карта отлично подходит для легких танков и САУ, относительно просто играют на ней средние танки и ПТ-САУ, а вот тяжелые танки (особенно большие) на этой карте будут испытывать трудности. Однако, имейте ввиду, что геймплей на этой карте зачастую превращается в «стоялово» . Чтобы избежать этого, необходим грамотный подсвет, а по-этому, если вы на легком танке, то пользуйтесь преимуществами данной карты и не спешите умирать. Ваш свет будет нужен союзной команде вплоть до самого конца боя.

Уважаемые танкисты, на этом всё. Играйте правильно и не подставляйте команду.

По не вполне понятным причинам, ряд исследователей, изучающих события на Курской дуге, почему-то уделяют огромное значение сражению под Прохоровкой. Словно это сражение и стало кульминацией битвы, а все что происходило на других участках дуги, было чуть ли не второстепенным. Хотя прохоровское сражение, при всем его накале и драматизме, было лишь одним из эпизодов грандиозной битвы на Курской дуге.
Например, не меньшего внимания заслуживают бои на обоянском направлении, но многие историки доходят до того, что даже прохоровское сражение сужают до рамок одного дня - 12 июля 1943 года. Хотя длилось оно, как минимум неделю. Разумеется, такой узконаправленный подход приводит к искаженному пониманию того, что произошло на Курской дуге. Неудивительно, что некоторые исследователи, по результатам боев 12 июля, вообще договорились до того, что под Прохоровкой советские войска потерпели поражение и, дескать, лишь чудо не позволило вермахту разгромить Красную Армию.

Но так ли это было на самом деле? Особенно если рассматривать всю битву на Курской дуге, а не один лишь контрудар под Прохоровкой 12 июля?

Как известно, на первоначальном этапе битвы успех сопутствовал немцам, которые за два дня боев сумели прорвать оборону, готовившуюся в течение трех месяцев. Вечером 6 июля немецкие передовые части оказались всего в 10 километрах от станции Прохоровка, однако, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление 1-й танковой армии, не смогли сходу ею овладеть.

Начиная с 6 июля, на прохоровском направлении развернулись жесточайшие бои, которые продолжались здесь вплоть до 16 июля. Особого ожесточения они достигли к 10 июля. Именно этот день можно считать официальной датой начала Прохоровской битвы.

11 июля советское командование, видя, что темп немецкого наступления снижается, решило нанести контрудар, основная роль в котором отводилась 5-ой гвардейской танковой армии П. А. Ротмистрова. В своем составе армия имела около 860 танков и самоходных установок. Контрудар намечался на 10.00 12 июля, однако немцы 11 июля прорвали оборону 69-й армии и стали угрожать флангам 5-й танковой армии. Поэтому начало контрудара было решено перенести на 8.30.

Армия Ротмистрова была резервной и до этого в боях на Курской дуге не участвовала. Однако развертывание 5–й гв. ТА немцами тщательно отслеживалось. Более того, они заранее знали направление удара и смогли организовать плотную линию обороны.

Стоит признать, что и направление главного удара было выбрано крайне неудачно, так как 5-й гв. ТА противостояли наиболее сильные части 2-го танкового корпуса СС. И когда первый эшелон, состоящий из двух танковых корпусов (300 танков и САУ) утром 12 июля пошел в атаку, это не стало для немцев неожиданностью. Наши танки сразу же попали под шквальный огонь.

Ситуация усугублялась тем, что танки шли в лобовую атаку на весьма ограниченном пространстве шириной 4-5 километров. Немцы же, используя превосходство в артиллерии, расстреливали танки Ротмистрова практически безнаказанно. Т-34 поражался 88-мм пушкой «тигра» на расстоянии до двух километров, а 75-мм пушкой среднего T-IV – до 1,5 километров.

Немецкая танковая колонна (PzKpfw III), июнь 1943 года. Фото с сайта wikimedia.org

Легкие танки Т-70, которые так же приняли участие в боях 12 июля, вообще не представляли для немцев угрозы, так как причинить хоть малейший ущерб немецким средним, не говоря уже о тяжелых, танкам они практически не могли. Для этого им надо было сблизиться с ними буквально на дистанцию пистолетного выстрела, но немцы, используя преимущества своей артиллерии, предпочитали расстреливать их издалека.

Кроме танков немцы имели противотанковые батареи, которые так же записали на свой счет немало советских танков. Эти батареи не были своевременно подавлены, что привело к весьма печальным последствиям. Разумеется, не бездействовала и немецкая авиация.

Советским танкам пришлось вести бой в очень невыгодных условиях. Поразить «тигр» или T-IV стреляя сходу было практически невозможно, а остановившийся для прицельного выстрела танк сразу же становился прекрасной мишенью. Кроме того, с немецкими танками надо было еще сблизиться примерно до 500-600 метров. Вот почему бой сразу же стал складываться не в пользу наших танкистов.

К 11.00 стало ясно, что наступление выдохлось. Однако танкисты продолжали выполнять поставленную задачу и на отдельных участках им удалось вклиниться в немецкую оборону. Но это были весьма незначительные успехи, за которые, к тому же, пришлось заплатить очень высокую цену. Основная цель контрудара достигнута не была, более того, армия Ротмистрова фактически перестала существовать как полноценное боевое соединение.

Из 670 танков и САУ, принимавших участие в боях 12 июля, 5-я гв ТА потеряла более 450 машин. То есть почти три четверти своего состава. Безвозвратные потери достигли порядка трехсот танков. Немцы так же понесли потери, которые оцениваются примерно в 150 танков, но из них безвозвратно были потеряны не более трех десятков. И вполне понятна ярость Сталина, когда он узнал о том, какую цену пришлось заплатить за так называемый «разгром» немцев.

Кроме того, пришлось срочно вносить коррективы в дальнейшие наступательные планы, где 5-й гв ТА отводилась заметная роль. Однако всего за один бой, даже с учетом восстановленной и отремонтированной техники, армия Ротмистрова более чем наполовину утратила свою боеспособность и, соответственно, могла отныне решать только ограниченные задачи.

Ожидать другого результата от лобовой атаки на неподавленную оборону немцев не приходилось. Советским танкистам изначально пришлось действовать в крайне тяжелой ситуации, где шансы на успех были равны нулю.

Самое печальное, что происходило это не в конце июня 1941 года под Дубно, где разыгралось действительно невиданное по масштабам танковое побоище, а спустя два года после начала войны. Когда советские генералы, казалось бы, обрели немалый опыт и научились воевать. Но Ротмистров зачем-то бросил танки в лобовую атаку, незамысловато пытаясь танковый клин немцев выбить своим танковым клином.

Не совсем верна и распространенная версия о «встречном танковом» сражении». Немцы за весь день 12 июля не раз переходили в контратаки и тогда действительно имело место дуэльное противостояние советских и немецких танков. Но ни о какой танковой лавине, несущейся навстречу друг другу, и речи быть не могло. Немцы были не настолько глупы, чтобы позволить задавить себя численно превосходящими советскими танками. Или хотя бы подпустить их на дистанцию действенного выстрела, что им было категорически запрещено в приказном порядке. «Невиданное в » танковое сражение – это явное приукрашивание событий, призванное хоть как-то прикрыть промахи и сгладить впечатление от серьезных потерь 5 гв. ТА.

Так же надумано и количество участвовавших в бою танков. Цифра в полторы тысячи завышена примерно в два раза и опять-таки призвана скрыть промахи Ротмистрова. Ведь ему предстояло объяснить, каким образом из строя выбыло почти полтысячи машин, большинство из которых было потеряно безвозвратно. Поэтому и были придуманы сотни участвовавших в сражении и уничтоженных «пантер», «тигров» и «фердинандов».

Людские потери 5-й гв. ТА за 12 июля составили около 6000 человек, из которых погибли или пропали без вести около 2000 солдат и офицеров. Всего же с 12 июля и до окончания активных боевых действий под Прохоровкой (18 июля) армия потеряла почти 10 000 человек, из которых около пяти тысяч безвозвратно.

Памятник Танкисту и Пехотинцу на Прохоровском поле. Фото Chumakov Andrey с сайта wikimedia.org

О том, что 12 июля не было достигнуто решительного перелома говорит и тот факт, что 16 июля командующий Воронежским фронтом Н.Ф. Ватутин приказал войскам перейти к обороне. Хотя именно в этот момент немцы, в силу изменившейся ситуации на южном фланге советско-германского фронта, начали отвод своих соединений. И именно 16 июля можно считать днем окончания Прохоровского сражения.

Что касается контрудара 12 июля, то это был всего лишь один из эпизодов семидневной битвы под Прохоровкой. Которая, несмотря на неприятные для нас цифры потерь, закончилась в пользу Красной Армии. Немцам так и не удалось прорваться в тыл нашим войскам и выйти на оперативный простор. Но за это пришлось заплатить высокую цену.

О том, что цена была заплачена высокая, свидетельствует вот какой факт. Получив уточненные данные о том, что же именно произошло под Прохоровкой 12 июля, Сталин, что с ним случалось крайне редко, пришел в ярость и для командующего 5-й гв. ТА П.А. Ротмистрова дело едва не закончилось трибуналом. По указанию Сталина была создана комиссия под председательством Г. М. Маленкова, которая, после долгого разбирательства, охарактеризовала действия 5-й гв. ТА 12 июля как «образец неудачно проведенной операции».

О том, насколько неудачно была проведена эта операция, косвенно свидетельствует и план Манштейна, который сразу же после «встречного танкового сражения» планировал ни много не мало… окружить Ротмистрова. Вечером 12 июля штаб 2-го танкового корпуса СС получил ориентировку на 13 июля. Корпусу предписывалось перейти «в охватывающее наступление… против стоящих в районе Прохоровки танковых соединений противника». То есть, окружить части 5-й гв. ТА Ротмистрова.

На печальные размышления наводит и тот факт, что немцы в течение 13 и 14 июля спокойно эвакуировали с поля боя поврежденные танки. Всего им удалось вывезти около 200 машин. Как своих, так и советских. Те советские танки, которые, по тем или иным причинам эвакуировать не удалось, немцы взрывают. 24 июля этот факт признает и член Военного совета Воронежского фронта Н.С. Хрущев: «поле боя осталось за противником - почти все поврежденные советские танки были немцами подорваны и сожжены, тогда как немецкая техника эвакуирована».

Но если под Прохоровкой добиться успеха не удалось, то на других участках Курской дуги немцы выдохлись, начали отходить на первоначально занимаемые позиции, а затем оставили и их. А дальше без остановок покатились на запад, пока не докатились до Берлина, где и была поставлена точка в войне. А Прохоровское поле навсегда останется полем русской ратной славы. И хотя официальная версия не совсем верно отражает то, что там происходило в действительности, подвиг советских солдат никогда не будет забыт. Своим массовым героизмом и ценой своих жизней они сорвали наступательные планы вермахта и внесли свой вклад в победу на Курской дуге.

Хорошим уроком сражение под Прохоровкой стало и для Ротмистрова. В дальнейшем он планировал операции более тщательно и вскоре его армия отличилась в боях на Днепре и в Пятихатской операции. Уже в октябре неудачный контрудар под Прохоровкой был забыт и Ротмистров получил звание генерал-полковника. А 21 февраля 1944 года, после блестящей Корсунь-Шевченковской операции, Ротмистров стал маршалом бронетанковых войск. Хотя, судя по всему, он так и не смог до конца жизни забыть контрудар под Прохоровкой…